 |
| Реконструкция размещения элементов поселения ("каркаса судьбы") во времена Челеби. |
Предисловие: Научная гипотеза и методология подхода
Прежде всего, следует отметить, что данное исследование базируется на построчном разборе и сопоставлении фрагментов оригинального текста Seyahatnâme («Книга путешествий») Эвлии Челеби на османском турецком языке, их транслитерации и переводах. При этом автор допускает, что отдельные переводы, полученные с использованием нейросетей, могут включать элементы интерпретации, характерные для искусственного интеллекта. Однако все такие фрагменты тщательно проверяются на соответствие стилистике, лексике и контексту оригинала. В случаях, когда прямые соответствия в опубликованных бумажных переводах отсутствуют, мы исходим из следующих допущений:
Фантазия нейросетей невозможна на пустом месте — она базируется на реально существующих словах, грамматических формах и структурах османского языка.
Цель исследования — не окончательные выводы, а постановка обоснованных научных вопросов, выявление ранее не замеченных закономерностей и реконструкции на основе сопоставления различных источников.
Каждое описание в трактате Эвлии Челеби рассматривается как часть исторического слоя, важного для реконструкции локальной топографии, топонимики и культурной памяти региона.
Таким образом, в ходе работы мы исходим из научной добросовестности, но допускаем элементы гипотетического мышления при отсутствии прямых археологических или текстологических подтверждений. Цель — выявить структуру описаний Кишинёва, локализовать их в реальном пространстве и сопоставить два текста, разделённых по времени и структуре.
Вместо эпиграфа
На днях я шел по улице Пушкина. У перекрёстка с 31 августа меня окликнул кто-то сзади. Я обернулся — это был господин Александру Кордуняну. Мы разговорились. Он заметил, что в этом месте есть что-то мифическое: мы часто пересекались именно здесь, как будто не случайно.
Он высказал интересную мысль: улица 31 августа, где в своё время располагалось наибольшее количество церквей, может иметь особое метафизическое значение для Кишинёва. Постепенно разговор перешёл к истории города. Александру предположил: почему бы не найти и не перевести оригинал текста Эвлии Челеби? Ведь, по сути, это один из немногих источников, описывающих Кишинёв XVII века. А между тем, существующие переводы на русский и румынский отличаются друг от друга и вызывают сомнения. Он добавил: нужно бы отправиться в Стамбул и покопаться в архивах.
После разговора у меня родилась идея: а что, если попробовать найти текст не выходя из дома? Через некоторое время я нашёл оцифрованные сканы десятитомного оригинального издания «Книги путешествий» в библиотеке Университета Торонто. В поиске и анализе мне помог ChatGPT. Именно он определил, что описание Молдовы, включая Кишинёв, находится в пятом томе. Так начался путь перевода — от смысловых отрывков до построчной транслитерации и анализа.
Самое важное открытие ждало на странице 248. Кстати, нумерация страниц в оригинале и на сканах расходится, что создавало путаницу. Сначала мы пытались понять общий смысл страниц. Потом, используя транслитерацию с османского турецкого, пошли строка за строкой. Результаты оказались настолько неожиданными, что я усомнился — и обратился к другому ИИ, Grok. Он не работает с арабским алфавитом, но перевёл латинскую транслитерацию почти так же, как ChatGPT. Это укрепило мою уверенность.
Важно понимать: Эвлия Челеби был не просто путешественником. Он сопровождал турецкий военный разведотряд и, по сути, выполнял разведывательную миссию. Его интересовали не только города и люди, но и их стратегические особенности: расположение, доступ к воде, состояние крепостей, число воинов, характер дорог. Это придаёт его описаниям особую ценность — и требует осторожности в интерпретации. Ведь он писал с прицелом на интересы Османской империи.
Также надо помнить, что перевод с османского турецкого — это не дословный перевод, а интерпретация. Как и с древнеславянского языка, требуется улавливать контекст, историческую ситуацию, намерения автора. Это и объясняет различия между старыми переводами. Например, в переводах 1960–70-х годов невозможно было допустить, что Кишинёв в XVII веке уже был чем-то большим, чем деревня. История «официально» начиналась с 1812 года.
Теперь, благодаря новым технологиям и сотрудничеству с ИИ, у нас появилась возможность взглянуть на эти источники по-новому. Этот текст — лишь первый шаг. Он даёт импульс к дальнейшему изучению османского периода Кишинёва, привлечению специалистов и расширению археологических исследований. Надеюсь, и вы почувствуете тот же удивительный эффект, когда прошлое неожиданно начинает говорить с настоящим.
Как бы то ни было, данные современных археологических раскопок позволяют с большей уверенностью утверждать: уже в XVII веке Кишинёв представлял собой полноценный город с развитыми ремеслами и социальной стратификацией. Раскопки, проведённые под руководством историка и общественного деятеля Марка Ткачука, показали, что в этот период в городе проживали не только крестьяне, но и зажиточные горожане, имевшие сложные хозяйственные постройки. Впечатляющим открытием стало обнаружение стеклянных изделий и заготовок, что свидетельствует о наличии местных мастерских и развитии стеклодувного ремесла.
Кроме того, в районе сквера на Пушкинской горке были найдены следы рва, что исследователи объяснили существованием бастиона или другого фортификационного элемента. В то же время, в 90-х годах мы получили заказ на проектирование высотного объекта в этой зоне, в то время пустыре. Заказав геологические изыскания мы получили ответ, что в этом месте 9 м насыпного грунта. Заказчик естественно отказался и после этого, как мы видим, ничего кроме одно-двухэтажной застройки там не появилось. Это дает возможность сделать предположение об искусственном происхождении этого холма, а скорее кургана, находящегося выше по склону от рыночной площади, где позже располагался Старый базар и церковь Святого Николая. Таким образом, геологические данные начинают выстраивать топографическую модель, близкую к описанию в османском источнике, позволяя дополнить текст Челеби реальными физическими следами городской структуры XVII века.
Введение
Обоснование актуальности исследования
Цель: выявить и интерпретировать различия в описаниях Кишинёва в V и VII томах
Источники: оригинальные османские тексты, транслитерации, переводы
Методология: сравнительно-исторический анализ и топографическая реконструкция
Кишинёв — город с многослойной историей, большую часть которой мы можем реконструировать лишь по отрывочным упоминаниям, археологическим находкам и путешественническим описаниям. Одним из важнейших свидетельств XVII века остаются записки знаменитого османского путешественника Эвлии Челеби, автора монументального труда Seyahatnâme («Книга путешествий»). Его описание Молдавии, а вместе с ней и Кишинёва, включено в два разных тома — V и VII — и представляет собой богатый, но непростой для интерпретации материал.
Долгое время исследователи ставили под сомнение факт упоминания Кишинёва в оригинальных текстах Seyahatnâme, в особенности — упоминание о крепости. Однако при внимательном построчном анализе текстов, включающем работу с оригиналом на османском турецком, его транслитерацией и переводами, становится очевидным: описание Кишинёвской крепости действительно содержится, прежде всего, на страницах V тома, в то время как в VII томе присутствует упоминание уже не крепости, а более развитого и обжитого поселения — города Кишинёв.
Цель настоящего исследования — сопоставить описания Кишинёва в двух томах Seyahatnâme, выявить изменения в его статусе, структуре и окружении, а также локализовать упомянутые объекты (крепость, мечеть, ручей, село, базар, мавзолей) в современной топографии. В работе используются:
фрагменты оригинального текста на османском языке,
их транслитерации,
построчные переводы с комментариями,
картографический и ландшафтный анализ,
параллели с этнографическими, топонимическими и археологическими источниками.
Методологически работа основывается на принципе научной реконструкции с использованием гипотетических интерпретаций в случаях, когда прямые доказательства отсутствуют, но обоснованные логические связи позволяют выстраивать достоверную картину прошлого. Этот подход изложен в "Предисловии" и служит фундаментом всей статьи.
Таким образом, перед нами стоит задача не только перевести или пересказать тексты Эвлии Челеби, но и понять, какие образы, маршруты и представления стояли за его словами, и каким был Кишинёв XVII века — город-крепость, переходный пункт, торговый центр, культурный перекрёсток.
I. Общее положение Кишинёва в маршрутах Эвлии Челеби
1.1. Упоминание Кишинёва в структуре маршрутов томов V и VII
1.2. Географический и логистический контекст переходов (Яссы, Цуцора, Бендеры)
1.3. Различие в целях и задачах походов, отражённых в описаниях
1.1. Упоминание Кишинёва в структуре маршрутов томов V и VII
Эвлия Челеби, в отличие от картографов или дипломатов своего времени, выстраивает повествование в форме живого рассказа о путешествии — и это создаёт особые трудности при поиске и интерпретации маршрутов. Тем не менее, как в V, так и в VII томе Seyahatnâme он дважды упоминает Кишинёв, причём в разных контекстах.
В V томе (ориентировочно составленном около 1657–1658 гг.) Кишинёв фигурирует как небольшая крепость, через которую проходит военный или почтовый путь. В описании конкретно указано: «…они направились к крепости Кишинёв…», далее следует подробная характеристика её укреплений, гарнизона, внутренней структуры и даже окружающей местности.
В VII томе (предположительно завершённом позднее, в начале 1670-х годов) Кишинёв упоминается как kasaba — поселение или город. Здесь важен сам контекст: Кишинёв включён в перечень маршрута после Цуцоры и перед Тигиной, то есть на восточно-юго-восточном пути от Ясс. Это соответствует реальной географии и может быть свидетельством повторного посещения или нового взгляда на местность спустя годы.
1.2. Географический и логистический контекст переходов (Яссы, Цуцора, Бендеры)
Оба упоминания Кишинёва вписываются в цепь ландшафтов, населённых пунктов и логистических узлов, описанных Эвлией Челеби на пути между Яссами и Бендерами. Важно подчеркнуть, что описания содержат прямые указания на существование старых дорог, постоялых дворов, речных переходов и охраняемых участков. Эти детали позволяют реконструировать не только путь, но и структуру пространственного восприятия региона в XVII веке.
Цуцора (Тутура) — важный предшествующий пункт маршрута, расположенный в районе слияния притоков Прута. Оттуда дорога вела на восток, к Кишинёву, далее — к Тигине (Бендерам). Сама последовательность мест в маршруте (Текуч — Бырлад — Яссы — Цуцора — Кишинёв — Тигина) подтверждает существование хорошо налаженного сухопутного коридора, в котором Кишинёв служил транзитной остановкой. Это подтверждается упоминанием о караванах, почтовых службах и провиантных складах.
1.3. Различие в целях и задачах походов, отражённых в описаниях
Важно учитывать, что описание Кишинёва в V томе может быть связано с военной логистикой или разведывательной миссией — здесь особое внимание уделено числу солдат, структуре рва и ворот, присутствию склада и мечети. Это соответствует задачам военного обозрения или подготовки маршрутов движения войска.
В VII томе акцент смещён: Кишинёв изображается как обжитое поселение, с рынком, синагогами, различными ремесленными лавками, но не как объект обороны. Таким образом, можно предположить, что в промежутке между двумя описаниями статус Кишинёва изменился — либо в глазах самого путешественника, либо по факту административных и демографических изменений. Это также может быть следствием разного назначения походов: военный маршрут против торгового или дипломатического путешествия.
Различие функций, отражённое в описаниях, служит ключом к более точной реконструкции эволюции Кишинёва — от приграничного форта до культурно-экономического узла Молдовы XVII века.
II. Кишинёвская крепость в V томе "Сейяхатнаме"
2.1. Полный фрагмент текста и транслитерация страницы 248–249
2.2. Структура описания: архитектура, гарнизон, инфраструктура
2.3. Уточнение расположения: западные ворота, ров, ручей Кишинёв с востока
2.4. Сельское окружение, значение как почтового пункта
2.5. Реконструкция ландшафта по описанию (плато, овражек, Мазаракиевский холм)
2.1. Полный фрагмент текста и транслитерация страницы 248–249
На страницах 248–249 V тома "Сейяхатнаме" Эвлия Челеби приводит развернутое описание крепости Кишинёв. Упоминается, что крепость построена полностью из дерева, имеет четырёхугольную форму, окружена рвом, а также снабжена одним входом, выходящим на запад. Ниже приведены ключевые строки в тройной параллели:
Оригинальный османский текст: كیشنوف قلعهسى چهار گوشهدر …
Транслитерация: Kişinov kalesi çehâr güşe-dir …
Перевод: Крепость Кишинёв имеет четырёхугольную форму …
Полный построчный перевод приведён в приложении. Особое внимание заслуживает строка:
«Ve kalʿanın meşrik tarafında küçük bir derecik akar» — «К востоку от крепости протекает небольшой ручей».
Это топографическое замечание помогает точно локализовать объект.
2.2. Структура описания: архитектура, гарнизон, инфраструктура
Крепость описана как временное или полустатичное военное укрепление:
Материал: дерево (kereste), вероятно брёвна или толстые доски;
Форма: четырёхугольная (çehâr güşe);
Ров: окружающий периметр, с подъёмным мостом;
Ворота: одни, обращены на запад;
Внутренние постройки: мечеть, амбар, несколько жилых домов;
Гарнизон: около 50 солдат;
Башни: сторожевые, без артиллерийской функции.
Это описание соответствует типу небольших гарнизонных укреплений, известных по другим источникам того времени как "кал‘а-и сахраийе" — полевые форты или приграничные посты.
2.3. Уточнение расположения: западные ворота, ров, ручей Кишинёв с востока
Челеби конкретизирует, что:
Ворота выходили на запад (derwâzesi mağribe naẓardır);
Перед воротами был подъёмный мост (bir küçük ḳanṭara);
К востоку протекал ручей (Kişinov deresidir).
Это позволяет точно связать крепость с плато на юге от современного Мазаракиевского холма. Восточный овражек, до сих пор заметный в рельефе, совпадает с местом, где в XVII веке протекал ручей. На этом основании можно реконструировать ориентацию крепости и локализовать её не на вершине холма, а на западной оконечности плато, защищённой с востока оврагом и с юга склоном к проходящей мимо дороги.
2.4. Сельское окружение, значение как почтового пункта
Челеби подчёркивает, что вокруг крепости проживают люди сельского уклада — в юртах и саманных хижинах. Это свидетельствует о её функции как административного центра для окрестных татаро-молдавских селений.
Отмечается и логистическое значение:
Крепость расположена на почтовом тракте;
Караваны и купцы здесь останавливаются на ночлег;
Внутри крепости имеется склад провизии (zâhîre ambârı).
Эти признаки характерны для форт-постов, совмещающих охрану маршрута с обслуживанием передвижных отрядов и торговых групп.
2.5. Реконструкция ландшафта по описанию (плато, овражек, Мазаракиевский холм)
Совмещение описания Челеби с современным рельефом Кишинёва позволяет выдвинуть гипотезу:
Крепость располагалась на плато, ограниченном с востока овражком (ныне сухим);
На самой вершине Мазаракиевского холма, возможно, располагалась мечеть (или молельня), ориентированная по сторонам света;
Сельское поселение с юртами и саманными домами находилось на восточной стороне плато — там, где в XIX веке существовало еврейское предместье;
Западнее, на другом плато, возможно, находился древний рынок (в районе будущего Тиража / Трешти).
Таким образом, описание Эвлии Челеби представляет собой уникальный фрагмент «замороженной» городской топографии середины XVII века, который может служить основой для дальнейшей историко-археологической верификации и локализации утраченного укрепления.
III. Кишинёв в VII томе: описание города и его функции
3.1. Цитаты и транслитерация: отрывок о "şehr-i müzeyyen" и "kasaba-i Kişinev"
3.2. Город как торговый центр: базар, караван-сараи, 17 синагог, ремесленные лавки
3.3. Отсутствие монастырей, крыши из тростника: социальный состав и застройка
3.4. Этнический состав: евреи, армяне, татары, волохи; возможные караимы-хазары
3.1. Цитаты и транслитерация: отрывок о "şehr-i müzeyyen" и "kasaba-i Kişinev"
В VII томе «Сейяхатнаме» Кишинёв описан уже не как крепость, а как город (kasaba) или поселение с чертами торгового и ремесленного центра. В одном из ярких пассажей Эвлия Челеби называет его «gâyet ma‘mûr kasaba» — «весьма обжитое селение» и «şehr-i müzeyyen» — «украшенный город». Эти эпитеты не указывают на военную значимость, но подчёркивают культурно-бытовой уклад и экономическое оживление.
«Nehr-i Nestorol kenârında gâyet ma‘mûr kasabadır kim gûyâ bir şehr-i müzeyyendir.» — «На берегу реки Несторол расположено весьма обжитое поселение, словно украшенный город.»
В отрывке подчёркивается живописный характер местности, наличие обширной застройки, торговли и даже архитектурных элементов досуга (павильоны в садах). Также упоминается, что «все дома покрыты тростником» — это указывает на характерное местное строительство.
3.2. Город как торговый центр: базар, караван-сараи, 17 синагог, ремесленные лавки
Согласно описанию, в Кишинёве имелось:
17 синагог (kenîse), но ни одного монастыря;
множество торговых лавок (dükkânçeler);
базар, организуемый по средам, куда сходились жители из окрестных деревень;
караван-сараи и постоялые дворы (hanlar), вмещающие гостей и купцов;
ремесленные лавки восточной стороны базара: кузнецы, седельщики, сапожники.
Это создаёт образ Кишинёва как локального экономического узла, связанного с региональной торговлей, в том числе транзитной (дорога на Тигину). Упоминание 17 синагог наводит на мысль о многочисленной еврейской общине, скорее всего, караимского или хазарского происхождения.
3.3. Отсутствие монастырей, крыши из тростника: социальный состав и застройка
Особое внимание вызывает фраза: «все дома покрыты тростником (saz örtülüdür)» — это характерно для строений из самана, дешёвых, но быстро возводимых. Вместе с тем город воспринимается как хорошо обжитый. Отсутствие монастырей, при наличии множества синагог и торговых объектов, указывает на:
преимущественно светский и торговый облик города;
возможное преобладание нехристианских (и неортодоксальных) общин;
доминирование плотной частной застройки без культовых архитектурных доминант.
Слова Челеби о «фахишах, садящихся на колени» в деревянных павильонах в садах, хотя и носят оттенок анекдотической вставки, подтверждают идею о бытовой и купеческой атмосфере, а не о религиозно-аскетическом укладе.
3.4. Этнический состав: евреи, армяне, татары, волохи; возможные караимы-хазары
Эвлия Челеби чётко указывает этнический и конфессиональный состав:
евреи (Yahud),
армяне (Ermeni),
волохи (Ulah),
татары (Tâtâr),
упоминаются и «некоторые христиане».
Татары описаны как проживающие совместно с христианами в деревне к юго-востоку от города. Вероятно, они были частью тюркоязычного элемента — возможно, караимами или потомками хазар, сохранившими полукочевой уклад (юрты, саманные дома).
Такая социальная картина делает Кишинёв XVII века типичным многоэтничным и многоконфессиональным торговым центром пограничного региона — с сильным восточным влиянием и включённым в османскую почтово-караванную систему.
В отличие от образа укреплённой крепости из V тома, здесь Кишинёв предстаёт как «гибкий город» (kasaba), живущий экономической активностью, с преобладанием светских и бытовых функций над военными и административными.
IV. Топографическая локализация крепости и города
4.1. Крепость как часть вотчины Кишинэу (название от села)
4.2. Восточное плато и овражек: существующее соответствие
4.3. Мечеть на вершине холма: ориентация по сторонам света
4.4. Поселение на восток от крепости, базар к западу — Tiraz / Трешть
4.1. Крепость как часть вотчины Кишинэу (название от села)
В текстах Эвлии Челеби Кишинёвская крепость (Kişinov kalesi) упоминается как объект, расположенный внутри более широкого топонимического образования — вотчины (timar) под названием Кишинэу (Kişinau). Это указывает на существование села, давшего название не только крепости, но и всей округе. Следовательно, и сама крепость, и городские структуры позже возникли как развитие центра управления этой вотчиной.
По всей вероятности, название Кишинэу первоначально относилось к селу, находившемуся на восток от крепости, у впадения овражка, где располагалось постоянное население — «крестьяне в юртах и саманных домах». Отсюда — логика в том, что крепость получила название по селу, а не наоборот.
4.2. Восточное плато и овражек: существующее соответствие
Указание Эвлии Челеби о ручье и овражке на восточной стороне крепости («meşrik tarafında küçük bir derecik akar») является ценным топографическим ориентиром. В современном ландшафте Кишинёва этот овражек хорошо читается на местности — он отделяет западный склон Мазаракиевского холма от основного плато, где, по всей вероятности, и располагалась крепость.
Топографическая реконструкция указывает:
Плато имело достаточную площадь для размещения четырёхугольной деревянной крепости;
С востока естественная защита — овраг с ручьём (ныне пересохшим);
У подножия этого оврага находится и родник, известный как Fantana lui Acbas, что дополнительно подтверждает локализацию;
Южный склон давал обзор на путь от Ясс;
С северо-запада возможен выход к месту будущего базара и поселения Tiraz (Трешть).
Таким образом, всё описание укладывается в существующую геоморфологию.
Кстати, говоря о воде в этом ручье, который называли Кишиневским, он пишет, что вода была солоноватой. Может именно эта вода, стекающая с этого холма в реку Бык и послужила источником сероводородных бань на берегу реки, в районе ул. Банной впоследствии, где ручей впадал в реку.
4.3. Мечеть на вершине холма: ориентация по сторонам света
Внутри крепости, по словам Челеби, была мечеть. Однако есть основания полагать, что на вершине соседнего холма — современного Мазаракиевского — мог располагаться отдельный культовый объект. Такой вывод основан на следующих аргументах:
Холм господствует над плато и обеспечивает панораму во все стороны;
В османской традиции культовые объекты — мечети, мавзолеи — часто строились на высоте;
Ориентация по сторонам света («ворота на запад») указывает на продуманное размещение построек.
Согласно описаниям, возможно существование деревянной молельни (mescid) с ориентацией на Мекку и расположением минарета на вершине, где позднее была построена церковь Мазаракиевская.
4.4. Поселение на восток от крепости, базар к западу — Tiraz / Трешть
Челеби указывает, что:
Жители (раийя) проживают вне крепости, в юртах и саманных домах;
Есть село (kasaba), а также базар и лавки;
Город не имеет оборонительных структур, но активен торгово.
На основании этих сведений можно реконструировать следующую схему:
С востока от крепости — село, «настоящий Кишинэу» с караимами-хазарами;
С юга — путь от Ясс и равнина, на которой армия остановилась;
С запада — торговая часть, названная в более поздней традиции Tiraz (возможно, Трешть), ставшая базарной зоной, где затем возникает структура городского центра;
С востока — село, «настоящий Кишинэу», и родник Fantana lui Acbas у подножия холма;
Таким образом, город и крепость Кишинёв — это не единый объект, а система разнесённых по плато и склонам узлов: оборонительного, культового, торгового и жилого. Их топографическая и функциональная дифференциация восходит к описанию XVII века и укладывается в известный ландшафт современного города.
V. Символическая фигура Акбаша и мавзолей
5.1. Упоминание местного царя, родившегося и похороненного здесь
5.2. Интерпретация "Акбаш" как "западный царь", а не "белая голова"
5.3. Курган у Пушкинской горки: связь с мавзолеем Акбаша (Akbashev Keşene)
5.4. Традиции захоронения на западе от поселения: возможная локация Замка Донича, губернаторского дома Инзова
5.1. Упоминание местного царя, родившегося и похороненного здесь
Эвлия Челеби в одном из отрывков указывает на наличие царя или значимого властителя, «родившегося здесь и здесь же похороненного». Хотя имя не называется напрямую, в контексте топонимов и преданий можно сделать вывод, что речь идёт об Акбаше — правителе или военачальнике, чьё имя сохранилось в локальной памяти через родник, бани и, возможно, курган или мавзолей.
Само название «Fantana lui Acbas» (Родник Акбаша) указывает на прочную топонимическую связь с конкретной личностью, которая, по всей видимости, имела статус достаточный для персонификации природного объекта и увековечения в местной традиции.
5.2. Интерпретация «Акбаш» как «западный царь», а не «белая голова»
Часто встречающаяся интерпретация слова «Акбаш» как «белая голова» (от тюркских ak — белый и baş — голова) может быть переосмыслена в контексте тюркской космологии, где стороны света соотносятся с цветами:
Ак (белый) — запад,
Кызыл (красный) — юг,
Кара (чёрный) — север,
Көк (голубой/зелёный) — восток.
Таким образом, «Акбаш» — это скорее «глава Запада» или «западный правитель», а не дословная характеристика внешности. Это имеет важное значение для локализации его мавзолея: по традиции, захоронения ориентировались входом на восток, а размещались к западу от поселения. В контексте Кишинёва это делает особенно интересным западный склон — так называемую Пушкинскую горку.
5.3. Курган у Пушкинской горки: связь с мавзолеем Акбаша (Akbashev Keşene)
Пушкинская горка, возвышающаяся на западе от исторического центра Кишинёва, возможно, является не естественным холмом, а искусственным курганом. Эта гипотеза подтверждается следующими факторами:
Топографическая доминанта над всей местностью;
Прямая визуальная ось от крепости и базара;
Историческая память о Замке Донича, а затем губернаторском доме Инзова, расположенных в этом районе;
Наличие традиции погребений на возвышенности с входом в мавзолей, обращённым на восток.
Таким образом, можно предположить, что «Акбашев кешене» — мавзолей Акбаша — располагался именно на Пушкинской горке, и впоследствии на этом сакральном месте была размещена резиденция губернатора как акт символического наследования власти.
5.4. Традиции захоронения на западе от поселения: возможная локация Замка Донича, губернаторского дома Инзова
В османско-тюркской и центральноазиатской традиции захоронения с размещением мавзолея к западу от поселения и входом с востока были типичными. Сам термин keşene (от перс. «кашана» — мавзолей, купольная усыпальница) использовался для обозначения погребальных построек у знатных лиц. Вокруг таких усыпальниц часто устраивался земляной вал или священная ограда размером около 100 на 100 метров, в пределах которой запрещалось хоронить других, чтобы обеспечить сакральную неприкосновенность захоронения.
На западной возвышенности над Кишинёвом до конца XVIII века находилась зона, почти не застроенная. В начале XIX века здесь был построен т.н. «Замок Донича», позже ставший губернаторским домом Инзова. Возможно, при его строительстве использовался древний фундамент или курган, связанный с сакральным значением этого места.
Таким образом, история мавзолея Акбаша может быть включена в более широкую реконструкцию сакральной географии раннего Кишинёва, в которой восток (крепость, овражек и жилища), центр (город с рынком и торговыми лавками) и запад (захоронение, резиденция) составляли логическую триаду.
VI. Сравнительный анализ описаний V и VII томов
6.1. Временной разрыв между написанием описаний
6.2. Различия в терминах: крепость (kale) и город (kasaba), смысловые оттенки
6.3. Изменения в статусе Кишинёва: от укреплённого пункта к торговому центру
6.4. Повторяемость топонимов, смена функций
6.1. Временной разрыв между написанием описаний
Описания Кишинёва в V и VII томах «Книги путешествий» Эвлии Челеби были записаны с интервалом в несколько лет, что отразилось как на структуре текста, так и на характере сведений. V том предположительно содержит более раннее и лаконичное описание, в котором акцент сделан на крепость и административное значение. VII том, напротив, даёт более подробную, насыщенную деталями картину, с описанием рынка, населения и быта, что указывает на развитие поселения за прошедшее время.
6.2. Различия в терминах: крепость (kale) и город (kasaba), смысловые оттенки
В V томе доминирует термин kale — крепость, что подчёркивает военное и оборонительное значение пункта. В VII томе Кишинёв уже назван kasaba — то есть городок, что указывает на изменение статуса. Использование kasaba предполагает наличие мирной жизни, базара, ремесленников и жилого населения, тогда как kale акцентирует внимание на фортификационной функции и гарнизоне. Это лексическое смещение отражает трансформацию Кишинёва из военного форпоста в центр торговли и оседлой жизни.
6.3. Изменения в статусе Кишинёва: от укреплённого пункта к торговому центру
Переход от kale к kasaba подкрепляется фактическими изменениями, зафиксированными в описаниях: появление многочисленных лавок, бань, ханских построек, наличие рынка по средам. Всё это свидетельствует о том, что Кишинёв в период между двумя описаниями значительно усилил свои экономические и социальные функции. Село Кишинэу продолжало существовать как часть поселения, но центральная роль начала переходить к новому городскому ядру, возникшему на базе базарной зоны.
6.4. Повторяемость топонимов, смена функций
Примечательно, что одни и те же названия (Кишинэу, Буюкань, Акбаш) повторяются в обоих томах, но в разных контекстах. Это подтверждает не столько стабильность ландшафта, сколько его динамическое развитие: из укреплённого узла он превращается в сложную систему с сёлами, рынками и сакральными местами. Функции отдельных зон смещаются: если вначале село Кишинэу было ядром, то к VII тому его роль сменяется на периферийную по отношению к новому городу. Такая трансформация свидетельствует о процессе урбанизации, закреплённом не только в текстах, но и в физической топографии региона.
VII. Лингвистический и стилистический анализ
7.1. Использование поэтических и метафорических выражений
7.2. Термины укреплений: kal‘a, hisar, muhkem
7.3. "Şehr-i müzeyyen" и семантика «украшенного» против «укреплённого»
7.4. Вариативность транскрипций и трактовок при переводе
7.1. Использование поэтических и метафорических выражений
Эвлия Челеби, как и подобает придворному литератору и суфийскому путешественнику, насыщает свои описания не только фактами, но и образами. Его стилистика тяготеет к поэтическому, особенно в описаниях природы и архитектуры. О Кишинёве он пишет: gûyâ bir şehr-i müzeyyen — «словно украшенный город», подчёркивая гармоничное и живописное восприятие места. Такие выражения больше отражают впечатление и символику, чем сухую хронику.
7.2. Термины укреплений: kal‘a, hisar, muhkem
В описаниях V и VII томов применяются различные термины для обозначения укреплённых пунктов:
kal‘a — наиболее частый, обозначает крепость как фортификационное сооружение;
hisar — также крепость, но чаще с акцентом на исторический контекст или цитадель;
muhkem — укреплённый, надёжный, устойчивый, может описывать не только стены, но и общее качество обороны.
Разнообразие этих терминов в зависимости от контекста позволяет понять, как менялась функция и восприятие Кишинёва: от muhkem kale до kasaba с мирной жизнью.
7.3. "Şehr-i müzeyyen" и семантика «украшенного» против «укреплённого»
Фраза şehr-i müzeyyen («украшенный город») была интерпретирована в некоторых переводах как «укреплённый город». Однако слово müzeyyen происходит от корня ziynet — украшение. В исламской культуре украшение связано с понятием благословения, порядка и божественной красоты. Таким образом, Челеби скорее передаёт сакрально-эстетическое восприятие Кишинёва, а не его оборонную функцию. Ошибочная трактовка ведёт к искажению восприятия городского образа.
7.4. Вариативность транскрипций и трактовок при переводе
Одной из проблем в интерпретации текста Челеби является вариативность османской графики и сложность точной транслитерации. Например, топоним «Кишинёв» может быть передан как Kişinev, Kişinav, Kişinoğ, в зависимости от каллиграфии и стиля записи. При этом разночтения могут затруднить идентификацию населённого пункта. Также трактовки терминов в русских переводах, особенно советского периода, склонны сглаживать религиозно-сакральную составляющую, что требует дополнительной сверки с оригиналом и профессионального лингвистического анализа.
Таким образом, стилистический и лексический уровень текстов Челеби о Кишинёве позволяет глубже понять не только структуру поселения, но и символику, вложенную в его образ. Это делает лингвистический анализ не менее важным, чем археологический или топографический.
VIII. Селение Кишинэу: локализация и состав населения
8.1. Село как ядро вотчины и топоним происхождения
8.2. Топографическая привязка: восточная сторона плато, у оврага и родника
8.3. Частично тюркское население: татары, хазары, караимы
8.4. Противопоставление городу: село как хранитель древней топонимики и традиции
8.1. Село как ядро вотчины и топоним происхождения
Термин «Кишинэу» в текстах Эвлии Челеби первоначально связан не с крепостью, а с селом, давшим имя всей округе. Это село, располагавшееся к востоку от крепости, вероятно, существовало задолго до строительства укрепления и представляло собой административное и демографическое ядро вотчины. Именно наличие оседлого населения, способного обеспечивать гарнизон и обслуживание крепости, делает село центральным элементом в региональной структуре.
Название «Кишинэу» (откуда происходит и современное «Кишинёв») в Челеби рассматривается как производное не от фортификационного объекта, а от самого поселения. Следовательно, приоритет принадлежит селу, а не крепости.
8.2. Топографическая привязка: восточная сторона плато, у оврага и родника
Согласно реконструкции на основе описаний и современного рельефа, село Кишинэу располагалось:
к востоку от крепости,
у основания овражка с родником (ныне не известным так, как Fantana lui Acbas),
на склоне плато с выходом к равнине.
Такая локализация позволяет объяснить устойчивость поселения: наличие воды, защищённое положение, близость к путям сообщения и к оборонительной структуре.
8.3. Частично тюркское население: татары, хазары, караимы
Особое внимание в описаниях Челеби уделено составу жителей. Упоминаются «татары, живущие в юртах и саманных домах», что указывает на:
кочевой или полукочевой образ жизни части населения,
наличие тюркского этнического компонента,
возможность сохранения культурных элементов хазарского или караимского наследия.
Термин «хазары», встречающийся у Челеби в более широком смысле, может относиться к потомкам хазарской знати или караимским общинам, сохранявшим отдельную идентичность и жившим вне централизованной османской системы. Именно эта группа, вероятно, и сформировала культурную основу раннего села Кишинэу.
8.4. Противопоставление городу: село как хранитель древней топонимики и традиции
Если торговый город (касаба) Кишинёв в VII томе представлен как экономически активный, но неоднородный центр, то село Кишинэу — как более архаичный, оседлый и «наследственный» компонент исторического ландшафта. Оно сохраняет:
устойчивую топонимику,
память о царе Акбаше и роднике,
традиции строительства (саманные дома, юрты),
автономную этноконфессиональную структуру.
Такое разграничение между «касаба» и «село» позволяет объяснить противоречия в описаниях и одновременно объединить их в единую модель: село Кишинэу — корень, крепость — инструмент защиты, город — надстройка и следствие роста населения и торговли. Кроме этого села, давшего название вотчине, на западе от него, как мы видим, был городок с рынком, в котором по средам проходили базары, проживали торговцы и ремесленники, а далее, на большем плато у современной Благовещенской церкви, находилось село Буюкань — более крупное по размеру, чем Кишинэу, и давшее название вотчине Буюкань, на территории которой находился и сам городок.
Таким образом, идентификация села Кишинэу имеет первостепенное значение для понимания топонимической и этнокультурной эволюции Кишинёва как многоярусного и многослойного поселения раннего Нового времени.
IX. Базар, торговля и Tiraz/Трешть: западная надстройка Кишинёва
9.1. Базар по средам и торгово-ремесленный центр
9.2. Географическое положение: западнее крепости и села
9.3. Tiraz / Трешть как исторический топоним
9.4. От базара к городу: надстройка урбанизации
9.1. Базар по средам и торгово-ремесленный центр
В тексте Эвлии Челеби Кишинёв представлен не только как фортификационный пункт и село, но и как торговый центр, в котором "по средам устраивается базар", куда съезжаются крестьяне, ремесленники и купцы. Это указывает на существование регулярной ярмарки или базарного дня, типичного для сельских и малых городских центров Османской империи.
Описание включает:
наличие рынка и лавок (dükkân),
проживание ремесленников,
торговлю местными продуктами и изделиями,
отсутствие оборонительных стен у торговой зоны (в отличие от крепости).
9.2. Географическое положение: западнее крепости и села
По локализации этот рынок находился к западу от крепости и села Кишинэу. Он тяготел к более открытому пространству, доступному путям, ведущим на Бендеры и вглубь Молдавии. Именно здесь, на возвышенности, которая позже стала частью центра Кишинёва, формировалась городская среда. Перекрёсток дорог Drumul Mare (северо-южное направление) и Drumul lui Voda (восточно-западная ось), соответствующий античному Cardo Maximus и Decumanus Maximus, стал основой городской планировки, где и закрепился базар как точка притяжения и структурной оси будущего города.
9.3. Tiraz / Трешть как исторический топоним
Исторические упоминания и поздние источники (в том числе картографические) фиксируют вблизи западного склона Кишинёва топоним Tiraz (в молдавском варианте Трешть). Существует гипотеза, что именно этот район был тем самым торговым поселением, описанным в Seyahatnâme:
«Tiraz» мог означать текстильную или торговую зону (в арабском — "дворец тканей" или "монетный двор"),
упоминаемый базар в Кишинёве, возможно, происходил именно в этом районе,
в устной традиции Трешть ассоциируется с базарным и ремесленным центром доразвитого города.
Если Tiraz — это и есть базарная зона, то она логично дополняет структуру: село — крепость — торговый центр.
9.4. От базара к городу: надстройка урбанизации
Со временем торговая активность, сосредоточенная в районе Tiraz/Трешть, стала основой для роста городских функций. Именно здесь появились:
постоянные постройки лавок,
ханы (постоялые дворы),
бани (впоследствии улица Банная),
склады и амбары,
позднее — здания городской администрации и церкви.
Таким образом, западный район Кишинёва, примыкающий к современной улице Колумна и Благовещенской церкви и расположенный вокруг современного памятника комсомольцам на бульваре Виеру, где находился центр того городка, стал ядром дальнейшего роста и превращения Кишинёва из села в полноценный город.
Эта трансформация была типичной для городов на периферии Османской империи, где рынок и базар выступали не следствием урбанизации, а её причиной и ускорителем.
X. Символика сторон света и сакральная структура Кишинёва
10.1. Пространственная триада: восток, центр, запад
10.2. Цветовая символика сторон света у тюркских народов
10.3. Градостроительные параллели: сакральные триады в других тюркских и исламских поселениях
10.4. Влияние сакральной структуры на последующее развитие города
10.1. Пространственная триада: восток, центр, запад
Анализ текстов Эвлии Челеби позволяет реконструировать сакральную структуру раннего Кишинёва, построенную по принципу пространственной триады:
Восток: крепость, овражек с родником (Fantana lui Acbas), село Кишинэу,
Центр: торговая зона и перекрёсток дорог Drumul Mare и Drumul lui Voda,
Запад: курган или мавзолей Акбаша, позднее — резиденция (Замок Донича, губернаторский дом Инзова).
Такая система соответствовала ритуально-географическим моделям, характерным для тюркской и восточной традиции сакрального градоустройства.
10.2. Цветовая символика сторон света у тюркских народов
В тюркской картине мира стороны света ассоциировались с цветами, придавая сакральный смысл пространственной ориентации:
Ак (белый) — запад,
Кызыл (красный) — юг,
Кара (чёрный) — север,
Көк (голубой/зелёный) — восток.
Отсюда название «Акбаш» как «западный правитель» укладывается в ритуально-семантическую логику: мавзолей или кешене располагался на западе, голова покойного обращена на восток.
10.3. Градостроительные параллели: сакральные триады в других тюркских и исламских поселениях
Сакральная триада (восток – центр – запад) характерна для тюркских ханств и мусульманских городов, где:
восток символизировал начало, источник (вода, родник, рождение),
центр — жизнь, рынок, коммуникации,
запад — завершение, память, погребение.
Такая структура обнаруживается и в топографии Кишинёва:
родник Fantana lui Acbas, а возможно тот на холме, неизвестный нам до сегодняшнего дня, как символ начала,
базар на перекрёстке как центр обыденной жизни,
мавзолей Акбаша на Пушкинской горке как сакральное завершение.
10.4. Влияние сакральной структуры на последующее развитие города
Даже в поздние периоды планировка Кишинёва сохраняла отголоски сакральной триады:
восточные районы оставались преимущественно жилыми,
центр развивался как административно-торговый узел,
запад сохранял репутацию «губернаторского», сакрального пространства.
Символика сторон света, укоренённая в тюркской традиции, таким образом, наложилась на локальный молдавский ландшафт, определив структуру и символическое восприятие города на столетия вперёд. Было бы правильным отразить это деление в историко-архитектурном опорном плане и регулировании нового строительства. Это ещё раз подтверждает наличие участия высших сил в развитии городов. Несмотря на скрытую сакральную структуру, город продолжает следовать именно ей. Всё, что этому не соответствует, включая не только планы, но и запреты, высшими силами не принимается.
XI. Археологические остатки и локализация руин: идентификация следов прошлого
11.1. Проблематика археологической невидимости
11.2. Район крепости и овражек: признаки фортификации
11.3. Двухуровневая водная система и роль родников в жизни крепости
11.4. Западная зона — Пушкинская горка и мавзолей
11.5. Центр и рынок: следы коммерческой активности
11.6. Необходимость археологической карты исторического центра
11.1. Проблематика археологической невидимости
Несмотря на богатое письменное наследие, подтверждающее наличие крепости, мавзолея, сёл и городка с рынком, археологические данные по-прежнему фрагментарны. Это объясняется:
поздней застройкой территории (особенно в XIX–XX вв.),
отсутствием систематических раскопок в районах предполагаемого размещения крепости и мавзолея,
смещением интереса к более поздним слоям истории.
Тем не менее, локальные свидетельства, топонимика и геоморфологический анализ указывают на потенциальные участки, где могли сохраниться подземные остатки сооружений.
11.2. Район крепости и овражек: признаки фортификации
На восточном склоне холма у Мазаракиевской церкви, в районе овражка и родника Fantana lui Acbas, по наблюдениям местных краеведов и археологов, фиксируются:
следы старых каменных кладок,
регулярные формы рельефа, напоминающие бастионные линии,
включения древнего кирпича и фрагментов извести в обломках грунта.
Буквально в эти дни были произведены раскопки в районе Мазаракиевской церкви — на месте предполагаемой Кишинёвской крепости, у восточной стены которой в прошлом протекал ручей в овражке. Археологи обнаружили следы рва с характерным слоем ила на дне, подтверждающие наличие водного потока, но ров ли это остается под вопросом. Да и врядли нужен был ров с этой стороны гарнизонной крепости. Эту функцию прекрасно выполнял овраг сручьем. Хотя сегодня ручей высох, сам овраг сохранился, что позволяет судить о древней геоморфологии местности. Для обеспечения рва и оврага водой в прошлом необходим был родник в верхней точке плато — именно он, по всей видимости, стал ключевым фактором для размещения здесь крепости и прилегающего поселения, населённого преимущественно татарами-мусульманами и частично христианами. Крепость, согласно реконструкции, занимала горизонтальное плато от оврага до современной улицы Романэ, где ныне расположен детский сад. Следует отметить, что ранее улица Романэ называлась Азиятской — ещё одно возможное свидетельство восточного, мусульманского характера этой зоны.
11.3. Двухуровневая водная система и роль родников в жизни крепости
На плато между вершиной Мазаракиевского холма и его основанием существовали два родника:
Первый, солоноватый родник, находился на среднем уровне холма, ближе к началу оврага. Его воды, вероятно, поступали из глубинных слоёв и использовались для технических нужд, включая наполнение рва и обеспечение водой близлежащего поселения.
Второй, Fantana lui Acbaş, располагался у подножия холма, в нижней точке восточного склона. Он обеспечивал пресной питьевой водой жителей крепости и имел, возможно, культовое значение.
Такое природное сочетание родников разного типа делает местность особенно благоприятной для устройства крепости и объясняет устойчивое её существование. Отмечается, что вода в верхнем роднике могла быть буркутной (солоноватой), что делало её особенно подходящей для наполнения рва и, вероятно, для использования в банных процедурах. Далее по оврагу она стекала к реке Бык. В месте слияния ручья с Быком, по свидетельствам, располагались бани с сероводородными ваннами, использовавшими минеральную воду, насыщенную природными газами. Это подтверждает существование в прошлом целой водно-оздоровительной инфраструктуры, основанной на естественной гидрологии района.
11.4. Западная зона — Пушкинская горка и мавзолей
Территория Пушкинской горки, где в XIX веке находился Замок Донича, является наиболее вероятным местом расположения мавзолея Акбаша (кесене). Учитывая традицию ориентировать мавзолеи восток–запад, а также расположение дороги к Бендерскому тракту, здесь могли находиться:
остатки фундаментов круглого или восьмиугольного типа,
ритуальные курганы,
погребальные артефакты, типичные для караимской или хазарской традиции.
Планомерные геофизические исследования в этом районе могли бы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. В начале 1990-х годов при проектировании высотного здания на Пушкинской горке геологические изыскания зафиксировали наличие насыпного грунта толщиной до 9 метров, что заставило заказчика отказаться от реализации проекта. Современная застройка холма ограничивается преимущественно одно- и двухэтажными зданиями, что косвенно подтверждает искусственное происхождение возвышенности и её сакральный характер.
11.5. Центр и рынок: следы коммерческой активности
В районе современного бульвара Виеру и улицы Колумна, вокруг памятника комсомольцам, где был центр раннего городка, уже проводились археологические раскопки в последние несколько лет, частично подтвердившие наличие следов коммерческой активности. Планируется их продолжение, а сама территория рассматривается как потенциальная зона для создания археологического парка. Возможно наличие:
фрагментов керамики,
оснований лавок и ремесленных мастерских,
остатков бань и ханов, что могло бы быть выявлено при строительных работах или шурфовке.
11.6. Необходимость археологической карты исторического центра
Создание детализированной археологической карты, включающей:
зонирование по эпохам (IX–XVII вв.),
гипотетические границы объектов (крепость, мавзолей, базар),
картографию овражков, родников, древних дорог и курганов — станет важным шагом в сохранении памяти о раннем Кишинёве и обоснованием охранного статуса для ключевых зон.
Таким образом, археологическое изучение не только восполняет пробелы в письменных источниках, но и даёт возможность физически подтвердить, зафиксировать и сохранить уникальную многослойную структуру сакрального и урбанистического прошлого города.
XII. Карта-схема реконструкции Кишинёва XVII века
12.1. Предположительное размещение крепости, базара, мавзолея, оврага и ручья
12.2. Современные топографические соответствия: Мазаракиевский холм, Пушкинская горка, улицы и овражки
12.3. Локализация бывшего села Кишинэу и его связи с вотчиной
12.1. Предположительное размещение крепости, базара, мавзолея, оврага и ручья
На основании анализа описаний Эвлии Челеби, сопоставленных с современным рельефом и топонимикой, можно реконструировать ключевые узлы исторического Кишинёва:
Крепость (kale) располагалась на южном краю плато, возле Мазаракиевского холма, обособленного оврагом с восточной стороны, вблизи неизвестного нам сегодня родника, а также родника Fantâna lui Acbaş.
Село Кишинэу находилось восточнее крепости, также на плато, с преобладанием тюркского (возможно, караимского) населения.
Базар и городская застройка (kasaba) размещались западнее, ближе к пересечению дорог Drumul Mare и Drumul lui Vodă — с центром на месте современного памятника комсомольцам на бульваре Виеру.
Мавзолей Акбаша (Akbaş Keşene) предположительно находился на Пушкинской горке — на западной возвышенности, где в дальнейшем был размещён губернаторский дом Инзова.
Овраг с ручьём, разделяющий холм с крепостью от остального плато, существует и сегодня, хотя поток воды исчез. Его очертания до сих пор различимы на местности и служат ориентиром для локализации границ древнего ядра.
12.2. Современные топографические соответствия: Мазаракиевский холм, Пушкинская горка, улицы и овражки
Топографические элементы сохранили структуру XVII века:
Мазаракиевский холм соответствует восточной части укрепления.
Пушкинская горка — западный сакральный центр с курганом.
Бульвар Виеру — прежняя ось торгового городка.
Часть улицы Петру Рареш — транспортная артерия Drumul Mare.
Улица Благовещенская — дорога к селу Буюкань.
Сохранившиеся овраги и склон улицы Пушкинская горка (Colina Pușkin), а также улицы Георге Кошбук — остатки природной структуры, определявшей городскую морфологию.
12.3. Локализация бывшего села Кишинэу и его связи с вотчиной
Село Кишинэу, упоминаемое в текстах Челеби как тюркское поселение, вероятно, располагалось восточнее крепости, на плато, ограниченном оврагом. Оно дало название всей вотчине — Кишинэу. В свою очередь, городок с рынком, возникший позднее, располагался в пределах вотчины Буюкань, что подчёркивает сложную административно-территориальную структуру. Такое расслоение между сакральным востоком (село и крепость), торговым центром (базар) и западным некрополем (мавзолей) подтверждает пространственную триаду, типичную для исламской и тюркской градостроительной традиции.
XIII. Следы рва и строительной активности конца 1960-х годов
13.1. Обнаружение следов рва у Мазаракиевской церкви
13.2. Следы рва, раскопки кладбища и фундамент Мазаракиевской церкви
13.3. Строительная платформа советского периода
13.1. Обнаружение следов рва у Мазаракиевской церкви
В ходе недавних археологических наблюдений в районе южного склона Мазаракиевского холма, на участке между оврагом у Мазаракиевской церкви и улицей Романэ, были зафиксированы признаки похожие на наличие древнего рва, но есть большие сомнения. Стратиграфия показывает наличие чёткой выемки, частично заполненной иловыми отложениями, что свидетельствует о её естественном или искусственном затоплении в прошлом. Однако в слое ила обнаружены более современные остатки. Это подтверждает гипотезу о том, что сам овраг с ручьем выполнял роль рва вдоль восточной стены Кишинёвской крепости, как описано в ряде источников и реконструкций. Сам овраг, идущий в направлении реки Бык, существует и сегодня, несмотря на отсутствие водотока.
Возможно, ранее обнаруженный ров действовал как фортификационный элемент в начальной фазе формирования поселения с татарским и караимским населением, когда требовалась защита от внешних угроз. Форма и направление обнаруженного в 2010 году рва, направление и сопряжение с природным оврагом указывают на участие в общей системе обороны, впоследствии утратившей свою значимость с изменением характера поселения и переходом к торгово-ремесленной функции города.
Для наполнения рва водой требовался источник, находящийся выше по рельефу. Таким источником мог быть солоноватый родник, расположенный на среднем уровне между вершиной Мазаракиевского холма и его основанием. Его вода, вероятно, использовалась не только для технических нужд, но и для наполнения рва, откуда стекала по оврагу далее к Быку.
Согласно данным археологических работ, проведённых под руководством Иона Тентюка в 2009–2010 гг., на восточном плато Мазаракиевского холма были выявлены два ключевых участка:
вблизи Мазаракиевской церкви — обнаружены остатки кладбища, включающие более 30 захоронений. На основе найденных монет, захоронения охватывают хронологический диапазон от XIV до XIX века, когда кладбище окончательно вышло из использования. Доминируют христианские захоронения, но характер распределения останков и наличие участка со скоплением разрозненных костей может свидетельствовать о наличии ранее утраченной или ещё не исследованной части мусульманского сектора кладбища. Археологи оценивают полную площадь кладбища примерно в 1 га, что предполагает его важную роль в структуре поселения на протяжении нескольких столетий.
в районе современного здания Moldovagaz — зафиксированы остатки рва, глубиной до 4,5 м, шириной до 5 м, с характерным слоем ила на дне. Данный ров, судя по стратиграфии, использовался в конце XVI — начале XVII века, а по предположениям археологов, его первоначальное образование может восходить к значительно более раннему периоду, возможно даже к I веку до нашей эры. Его профиль и местоположение соответствуют предполагаемым оборонительным элементам стены Кишинёвской крепости.
Эти находки позволяют уточнить границы крепости и её взаимодействие с овражной системой и родниковыми источниками, а также подтверждают раннее и устойчивое заселение этой части города
13.2. Следы рва, раскопки кладбища и фундамент Мазаракиевской церкви
13.2.1 Раскопки И. Тентюка (2009–2010 гг.)
Раскопки проводились в районе южного склона Мазаракиевского холма, между оврагом у церкви и улицей Романэ.
Обнаружены:
кладбище с более чем 30 христианскими захоронениями, датируемыми по монетам и артефактам XIV–XIX вв., включая детские скелеты и металлические монеты с Ликом Божией Матери ruskontur.com+8Циклопедия+8Циклопедия+8;
ров глубиной до 4,5 м и шириной до 5 м в зоне стройки на территории MoldovaGaz, заложенный илом, датируемый археологами концом XVI — началом XVII века, но первоначально мог существовать с I века до н. э. Чёрное море новости.
13.2.2 Археолог Шлаен (1956 г.)
По сообщениям, в 1956 году археологом Шлаен проводились раскопки возле Мазаракиевской церкви.
Сделан вывод, что церковь стоит на фундаменте более древнего языческого капища, что подтверждает преемственность культового сооружения Википедия+9Циклопедия+9Циклопедия+9.
13.2.3 Легенда и архитектурная реконструкция
Согласно археологическому преданию:
Первоначально на месте храма был монастырь, позже сожжённый турками;
В XVIII веке, согласно легенде, каменную церковь построил сердар Мазаракий в 1752 (или 1742) году В Отпуск РУ+2Циклопедия+2oldchisinau.com+1.
13.2.4 Хронология кладбища и возможные секторы
По монетам: захоронения датируются XIV–XIX веками. Использование кладбища прекращено в начале XIX века, когда не делались новые захоронения рядом с церковью Locals+5Циклопедия+5Циклопедия+5.
Отсутствие явных признаков мусульманских погребений может объясняться тем, что они находились в:
ещё не исследованной части кладбища,
или были перезахоронены/растолканы при строительстве забора или других работах (так называемая братская могила эпохи 1827 года) Блокнот Молдова+3Чёрное море новости+3Циклопедия+3.
Оценочная площадь некрополя — около 1 га Википедия+3Циклопедия+3Циклопедия+3.
13.2.5 Выводы и значение
Ров у MoldovaGaz мог быть частью значительной оборонительной системы, существовавшей с I века до н. э. до оборонительных нужд Кишинева в XVI–XVII веках Чёрное море новости+2Циклопедия+2.
Кладбище свидетельствует о длительном непрерывном культовом использовании территории на протяжении более 700 лет, отражает христианскую традицию населения и возможную мультиконфессиональность.
Строительство каменной церкви в XVIII веке на фоне древнего фундамента подчёркивает сакральное значение места и преемственность культового центра.
13.3. Строительная платформа советского периода
На этом же участке был зафиксирован пласт утрамбованного щебня, перекрытый слоем цементной стяжки. Этот слой занимает значительную площадь и имеет признаки искусственного основания. Несмотря на его современный вид, слой находился под толстой засыпкой грунта и не имеет прямого выхода к поверхности.
Сопоставляя это с историей застройки района, можно с высокой вероятностью утверждать, что данный участок использовался в конце 1960-х годов как временная строительная платформа при возведении группы 20-этажных монолитных жилых домов, расположенных поблизости. В рамках этой стройки могли быть предприняты следующие действия:
полное снятие старой жилой застройки, включая фундаменты;
устройство ровной твёрдой поверхности с подушкой из щебня для тяжёлой техники и башенных кранов;
размещение бетонного узла непосредственно на месте — скорее всего временного завода по приготовлению бетонной смеси, включающего гравийные бункеры, дозаторы цемента, водяные резервуары, смесительные барабаны и подающие системы (виброжелоба, шнековые транспортеры или насосы). Такой узел обеспечивал непрерывную подачу свежеприготовленного бетона, особенно необходимого при методе скользящей опалубки, где нельзя прерывать заливку конструкций без риска технологических нарушений;
после окончания активной фазы строительства — засыпка этой платформы грунтом, без демонтажа основания.
Этот метод соответствовал типичной практике советского периода, когда экономия времени и средств преобладала над вопросами консервации исторического слоя. Таким образом, слой щебня и стяжки стал своеобразным «временным слоем», скрывшим под собой важные археологические остатки. Тем не менее, его наличие позволяет датировать фазу поздней техногенной активности и дополнить картину многослойной истории данного участка.
Остатки рва, обнаруженные под этим покрытием или рядом с ним, подтверждают, что строительные работы не были тотальными и не уничтожили полностью фортификационные элементы древнего Кишинёва.
XIV. Заключение: Кишинёв как сакральный ландшафт в источниках и топографии
Анализ фрагментов «Книги путешествий» Эвлии Челеби, отрывков из V и VII томов, а также соотнесение этих описаний с локальной топографией, топонимикой, геологией и археологией показал, что Кишинёв имеет древнюю и структурированную основу, уходящую корнями в тюркскую и мусульманскую традиции градоустройства.
Сакральная триада — восток (крепость, родник, село), центр (рынок, дороги), запад (захоронения, мавзолей) — присутствует в пространственном строе Кишинёва и проявляется в текстах Челеби, в реальных географических формах и в исторической памяти.
Элементы топографии (овражки, возвышенности, ключи воды), устойчивые названия (Кишинэу, Буюкань, Акбаш), структура транспортных узлов (Drumul Mare и Drumul lui Voda) и сакральные маркеры (мечеть, мавзолей, курганы) указывают на неслучайность формирования городской ткани. Рельеф местности является матрицей, не меняющейся принципиально на протяжении столетий, и может служить также основанием для понимания логики размещения отдельных объектов с точки зрения основных принципов градостроительства.
Важно отметить, что такие модели наследуются не только физически, но и на уровне невидимой логики, формируя «каркас судьбы» города.
Несмотря на последующие наслоения — от русской губернской планировки до советской реконструкции — Кишинёв сохраняет следование исходной модели. Современные отклонения от неё сталкиваются с трудностями, противоречиями и символическим сопротивлением.
Таким образом, понимание Кишинёва как сакрального ландшафта не только углубляет наши исторические знания, но и становится основой для грамотного регулирования градостроительной политики, археологических изысканий и охраны культурного наследия. Это знание требует включения в городскую идентичность, школьное и университетское образование, экспертные процедуры, проектирование и планирование будущего города как живого организма, унаследовавшего мудрость своих глубинных слоёв.
 |
| Реконструкция размещения элементов гарнизонной крепости на Мазаракиевском холме времен Челеби (толстая линия - стены со рвом, пунктирная - по краю оврага с ручьем) |
 |
| Реконструкция вида деревянную мечеть с деревянным минаретом на вершине холма. |
 |
| Реконструкция вида на деревянный минарет из села, расположенного с восточной стороны крепости. |
 |
| Реконструкция деревянной крепости рядом с селом. На вершине холма деревянная мечеть с деревянным минаретом. |
 |
| Реконструкция вида на деревянный минарет из села, расположенного с восточной стороны крепости. |
 |
| Реконструкция вида на деревянный минарет из села, расположенного с восточной стороны крепости. |
 |
| Территория 100 х 100 м вокруг Усыпальницы Акбаша, охраняемая валом. Впоследствии территория первой крепости на этом месте. |
 |
| Реконструкция вида на Усыпальницу Акбаша на Пушкинской горке на искусственном кургане. |
 |
| Вид на Мазаракиевский холм с уровня долины.Между этими деревьями и находится тот овраг с ручьем когда-то, который был притоком реки Бык и был с солоноватой водой. |
 |
| Забор построенный в 1827 году и вид на апсиду церкви. |
 |
| Вид с края ограды Мазаракиевской церкви на ул. Албишоара |
 |
| А вот и тот овраг, в которм тек ручей у восточной стены крепости, что упоминается во всех текстах. |
 |
| Вот так выглядит Пушкинская горка с уровня ул. Заикина. Представьте ту крышу на холме раза в несколько раз больше и добавьте еще этаж. Так выглядели примерно Усыпальница, а затем и замок Донича с этой отметки. |
 |
| Представьте, что примерно на месте этой вышки находилась Усыпальница, а потом и замок Донича (вид с ул. Моара Рошие). |
 |
| Это современное строение как раз на вершине Пушкинской горки. Вид с одноименной улицы. |
 |
| Вид с площадки самого верхнего плато холма на ул. Пушкинская горка |
 |
| А это переулочек на самой высокой точке холма, также на территории Усыпальницы Акбаша или крепости в дальнейшем и замка Донича |
 |
| Представьте что вы рядом с Усыпальницей Акбаша, которая находится за вашей спиной |
.jpg) |
| Представьте что это забор по границе Мавзолея или крепости в дальнейшем (ул. Пушкинская горка) |
 |
| ул. Пушкинская горка |
 |
| Топосъемка 70-х годов |
